Цвейг Стефан - Воспоминания Об Эмиле Верхарне
Стефан Цвейг
Воспоминания об Эмиле Верхарне
В конце книги:
1. пояснения к упомянутым персонам (стр. 37)
2. дополнения (ldn-knigi) :
биография Э. Верхарна, стихи (стр. 39)
Стефан Цвейг
К ИЗДАНИЮ ОТ 27 НОЯБРЯ 1926 ГОДА
Эти страницы, посвященные благодарной памяти Эмиля Верхарна, исторгло
у меня в 1916 году, в самый разгар мирового пожара, потрясение, вызванное
вестью о его смерти. Их публикации воспрепятствовало распространившееся в
то время опасное заблуждение, будто война сводит на нет и значение
культурных ценностей противника: писать в те дни с любовью о бельгийце
значило идти наперекор духу, или, вернее, бездушию, эпохи. Поэтому в 1917
году, минуя цензуру, я частым образом отпечатал лишь несколько экземпляров
этой книжки, предназначавшихся только для избранных друзей. И все они
(спасибо им за то!) оправдали мое доверие: ни один из экземпляров не стал
предметом огласки, и, таким образом, первое издание книги явилось как бы
тайным Реквиемом, исполненным при закрытых дверях, панихидой по усопшему
другу в кругу ближайших друзей.
Пусть же сегодня, в десятую годовщину того скорбного дня, созданный
втайне образ глубоко чтимого нами и по-прежнему горячо любимого поэта
открыто предстанет точь-в-точь таким, каким он был запечатлен мною тогда.
Пусть все, кто любит Верхарна, поэта, заглянув в его жизнь. получат
новое подтверждение своей любви!
СТЕФАН ЦВЕЙГ.
Перевод с немецкого - Г. Еременко
Памяти дp. Ами Кэммерера
в знак его большой доброты
и дружбы к Верхарну.
а третьем году войны тысячеликая смерть вырвала из жизни Эмиля
Верхарна; подобно растерзанному менадами Орфею, он погиб под колесами одной
из тех машин, которые он воспевал.
Судьба держала меня тогда, как и в другой скорбный час, в час
погребения поэта, вдали от него; злая, нелепая судьба нашей эпохи, по
милости которой национальные языки вдруг превратились в рубежи между
народами, родина стала тюрьмой, дружеское участие - преступлением, и люди,
связанные узами духовного родства и дружбы, были вынуждены называть друг
друга врагами.
Все чувства, кроме ненависти, были запрещены и карались законом. Но
скорбь - кто может изгнать это чувство, живущее в глубочайших, недоступных
тайниках души! А воспоминания! Кто преградит путь этому священному потоку,
теплыми волнами омывающему сердце! И если наш неразумный век может
разрушить настоящее или омрачить будущее, то прошедшее не подвластно этой
разрушительной силе; лучшие дни его, словно яркие свечи, сияют во мраке
наших дней, и свет их падает на эти страницы, которые я пишу в память о
Верхарне и себе в утешение.
Я пишу их для себя и для тех из друзей поэта, которые лично знали его
и любили.
О Верхарне как поэте, о значении его творчества для мировой литературы
я уже пытался рассказать раньше в большом биографическом очерке. Он
доступен каждому, кто пожелал бы прочесть его на французском, немецком или
английском языках. К этим же, чисто личным, воспоминаниям я не требую
участия от нации, врагом которой он считал себя в решающие часы своей
жизни; я поведаю о них лишь братству светлых духом людей, для которых
чувство вражды есть заблуждение, а ненависть - бессмыслица. Только для себя
и этих ближайших друзей поэта хочу я воссоздать образ человека, столь
близкого мне, что, вспоминая о нем, я не могу не коснуться и своей
собственной жизни. И я знаю, что, рассказывая о моем великом утраченном
друге, я расскажу и о днях своей юности.
Мне было около двадцати лет, когда я познакомился с Верхарном,
